В часть, где я отдавал воинский долг родине, на полгода раньше меня
призвался некто Иванов. Откуда он был родом, уже и не припомню, единственное, что отпечаталось в памяти навсегда, это его странная привычка впадать в кому при излишней нервозности. Поговаривали, что поводом для этого послужила ночная тревога и его падение со второго яруса кровати, головой на тумбочку. Заклинивало его, в основном, тогда, когда нужно было делать рапорт, или что-то подобное. Для образности приведу одну из вечерних поверок.
Дежурный сержант, взгромоздившись на табурет перед строем поставленной в две шеренги роты, громко и четко выкрикивает фамилии. Ну, к примеру:
— «Авдеенко» — тут же следует ответ — «Я». «Вадов — Я». «Иванов» — тишина. «Иванов! » — тишина. «Где этот долбанный Иванов! Ну козлы, сейчас все начнем по новому! »
Народ начинает волноваться, все хотят спать, все крутят головами, и обнаруживают Иванова в конце шеренги, ушедшего в кому и не реагирующего даже на тычки стоящих рядом. Увидев, что Иванов на месте и никакого самохода нет, рота нервно орет: — «да вон он, этот долбанный Иванов, давай читай дальше, пошел он на …». — Сержант, удостоверившись, что Иванов действительно на месте, продолжает: — «Колпин — Я, Фролов — Я, Якунин — Я. Поверка закончена, всем приготовиться к отбою! — Я! » —
Сержант недоуменно — «что я? »
— Иванов!
Кстати, возвращался он в реальность именно с того места, где его заклинивало! Если кто-то подумал, что он был просто дебил, или «косил», то абсолютно неправ! Так как в некоматозном состоянии ему не было равных в разгадывании кроссвордов и в играх в шашки и шахматы, а в батальоне были даже перворазрядники! Да и службу он нес с душой и радостью, и первоначальные восемь месяцев за ним припадки не наблюдались!
Но это присказка. Послали как-то меня с этим Ивановым в штаб, курьерами! Дежурный по штабу, замполит батальона, которому то ли было скучно, то ли действительно ярый служака, но он постоянно гонял нас куда-нибудь с разными поручениями. Чаще, а именно в девяносто девяти случаях, бегал я! Так как Иванов, по отношению ко мне, был старослужащим. Бегать мне надоело, да и язык уже волочился по полу, и я решил все же свалить часть обязанностей на напарника. Т.е. при очередном вызове я убедил без пяти минут «фазана», что требуют именно его. Проклиная замполита и всю его сексуально-меньшинскую родню, Иванов поперся в кабинет. И надо же такому случиться, что именно переступив порог и открыв рот для рапорта, он впал в очередную кому. Но
об этом я узнал гораздо позже.
Через пять минут из полуоткрытой двери начали раздаваться какие-то непонятные звуки, мягко перетекающие в отборный российский мат. От тех фразеологических оборотов, в которых состыковывались всевозможные части человеческих организмов, сопряженные глаголами интимного направления, покраснели даже лица на портретах членов политбюро. Потом за стеной что-то начало ухать, послышался звон разбиваемого стекла, и я, не выдержав, решил подглядеть в щель, что же там происходит.
Картина была страшной! Красный, как сигнал светофора, замполит, хватаясь рукой то за сердце, то за кобуру, что-то хрипел у своего стола! Потом дрожащей рукой ухватил графин, который еще полчаса назад стоял в окружении шести стаканов, и мощным броском направил его в голову Иванова. Но, видимо, опять промазал. Графин, как и стаканы, разлетелся вдребезги о стену, а Иванов даже не моргнул глазом, мысленно бороздя бесконечность вселенной. Но замполит о странностях его сознания не знал, и принимал все за чистейшее игнорирование! Сползая по столу, он заметил меня и из последних сил прохрипел: «ко мне». Что он
хотел мне объяснить, я понял без слов. Ухватив Иванова за ремень, я вытащил его в коридор, а потом оттарабанил в караулку. Где тот спокойно продолжал общаться с высшим разумом.
Через три часа батальон был выстроен по тревоге! Бледный замполит, от которого воняло валерьянкой и корвалолом как от дивизионного госпиталя, выполз на плац и натужно потребовал, чтобы Иванов вышел из строя.
Вердикт гласил:
— За неподчинение приказам и прочее, пр. пр., рядовой Иванов направляется на гарнизонную гаупвахту, с арестом на трое суток!
Иванов понуро кивал головой и отвечал «есть» и «так точно», потому что был мною просвещен о своих подвигах. Замполит, видя, что его слова наконец-то доходят до подчиненного, распалялся все больше! Обещая солдату все смертные кары до самого дембеля и угрожая, что до этого самого дембеля он еще и хрен доживет, замполит все больше «розовел»!
Иванов нервничал, и видимо от этого вновь впал в кому! Увидев остекленевшее лицо, замполит на основе старых воспоминаний схватился за сердце и рухнул прямо на плацу.
В госпитале он провалялся полмесяца. А Иванова, кстати, вернули с гаупвахты через сутки, со словами: «еще раз этого «идиота» пришлете, больше ни одного воина из вашей части не примем! »
По приходу из госпиталя, по слухам, замполит поставил вопрос так: «или я, или этот урод!». Командир вызвал Иванова к себе, тот опять занервничал …, и оставили замполита! Отправили Иванова в командированную роту, откуда с инфарктом скоро прибыло все ее руководство!
Мораль: если игнорировать крики началсьва привыкшего понукать — оно сляжет. Во как!
