История произошла с родным дядькой, в семидесятые прошлого века, пересказываю с его позволения.
Работал он в одном КБ (не путать с КГБ!), откуда его, как многих молодых и не очень спецов, гоняли в подшефный колхоз с целью увеличения поступлений в закрома родины. В колхозе он проводил каждое лето и осень по три-четыре и более недель, и к летним вояжам (осень — дело другое, но не о ней речь) относился как к дополнительному отпуску — деревня глухая в красивых лесах — полях, работа не особо тяжелая, баба Люба, у которой с коллегами квартировал, не злая, а уж если бутылкой разживешься, то ваще на деревне король, поскольку аборигенам начальство в «страду» водку
отпускать запретило. Ну, не мудаки?
Одно плохо — с гигиеной. Лето жаркое, пыли много, банька — дело на деревне хлопотное, если на каждый день. Вот интеллигенты и разработали график — каждый по очереди раскручивал своих хозяек (в основном, одинокие бабки) на внеочередную баню, расчет за которую производился, естественно, самой ходовой в СССР валютой.
Вот получает дядька сигнал, что банька сегодня у бабы, скажем, Мани, к ней еще сын заехал из райцентра, все путем. Сын оказался шофером, прибыл на казенном ГАЗоне с необъятных, прямо-таки мамонтобегемотных габаритов супругой, которая напекла всем блинов, а после бани так глушила принесенные расчетные единицы, что пришлось спешно наряжать этого самого сына в райцентр за дополнением. Короче, упились все в… ясно, куда, свалились в избе вповалку, и дядька приходит в себя после отключки от, прямо скажем, странных ощущений. Еле подняв свинцовую башку, он видит, что на него взгромоздилась эта самая мамонтообразная шоферица и вожделенно его трахает, причем, с довольно громким хрюканьем и еще более странными звуками. Которые, звуки, никак не действуют на ее супружника,
который, супружник, храпит рядом. Так же, как и пара других коллег по укреплению единства тружеников полей и трудовой интеллигенции.
Как потом оказалось, баба встала, может по нужде и обнаружила у спавшего в одних семейных трусах дядьки явление, называемое спонтанной эрекцией, чем и воспользовалась. Амазонка, нах. Дядька, который ничего, кроме головной боли не ощущал и с трудом переносил крутой перегар из ее пасти, хотел было освободиться, но куды там нетренированному интеллигенту! Да еще братия от шума зашевелилась, в общем, еле дождался, пока она натешится, но тут она потребовала, чтобы он «тоже кончил, а то вон мужа разбужу». Аргумент, бля!
На этом был бы конец, если бы у дядьки через три дня не закапало со своего. Поняв, что у него что-то вроде триппера, он во-первых, разозлился, а во-вторых, испугался, потому как в СССР-е вензаболевание приравнивалось чуть ли не к измене родине и влекло за собой всякие санкции и огласку. Первым делом, обратился к своей хозяйке — а ну как знает всякие народные травы — припарки. Но баба Люба трав не знала, а дала наводку на поликлинику в райцентре, где «родня фершелом».
Окрыленный надеждой дядька ломанулся в райцентр, запасшись у бабы Мани также адресом сына, чтобы разобраться с его бегемотной шлюхой. Но делу — время, прежде всего находит он хозяйкину родню — медсестру, она же «фершел» — и угадайте с трех раз, кого он видит?
Вот тут и счастливый конец, он же хэппи енд. Кто кого там сначала наградил, дядька даже не интересовался, после излечения месяц на баб смотреть не мог, а на толстых — до сих пор не может. Благо, жена стройная, потому что женился он год спустя после этой истории. А жена его, моя, сталбыть, тетя, до сих пор не нахвалится, как это ее благоверный следит за своей, ее и детьми диетой. Фитнес-тренер, блин.
