Август 1998 года. Россия. Рушатся банки, разоряются предприятия. А у меня командировка в Штаты на полгода. И визу дали, и билеты на руках.
Надо ли говорить, каким счастливым я себя чувствовал. Тем более что за неделю до кризиса снял все свои деньги со счета в банке – сбережения за несколько лет работы в иностранной компании Пи-ДаблЮ-Си в Москве.
Несколько тысяч зеленых, уложенных аккуратными пачками стодолларовых банкнот по тысяче в пачке — как в гангстерских фильмах. Да еще несколько тысяч командировочных, уложенных в такие же пачки.
Тут подходит ко мне менеджерша и говорит, что возможно продление проекта, и просит убедиться в том, что мой заграничный паспорт действителен еще на два года. А он у меня всего год еще действителен.
Пришлось в срочном порядке делать новый паспорт — через турфирму со связями в МИДе. При этом старый паспорт с американской визой я сдавать не стал.
Через несколько дней получил паспорт. Смотрю, а фамилия там отличается на одну букву. В МИДе в отличие от ОВИРа используется английская транскрипция. И то, что в овировской французской транскрипции в старом паспорте читалось как «i», в английской транскрипции в новом паспорте выглядит как «iy». Хоть и похоже, но если подходить формально, то фамилии в паспортах разные. Ну да не беда! Лечу в Хьюстон с наличными во всех карманах и тремя паспортами на разные фамилии – я с собой еще и внутренний паспорт захватил.
Итак, прилетаю в Техас. Жара — 43 градуса в тени. Люди живут от кондиционера до кондиционера. А я живу в черном шерстяном костюме, в карманах которого все сбережения моей жизни — ни снять его нельзя, ни тем более где-нибудь оставить. Мокрый от пота ищу хоть какой-нибудь банк, чтобы сдать им на хранение свой ценный груз. Причем, искать могу только после окончания рабочего дня — не могу в первые же дни уйти из офиса раньше — не объяснять же американскому начальнику про пачки долларов во всех карманах — итак, все вокруг шутят про несгибаемое КГБ,
сотрудник которого даже в жару в костюмчике рассекает — не иначе кобуру с пистолетом прячет.
И вот (о, чудо) на третий день я нашел небольшое отделение Бэнк оф Америка, расположенное в близлежащем продовольственном магазине и работающее (о, великое чудо) до восьми часов вечера.
Пришел. Прошу девушку — банковского клерка открыть мне счет, объясняю, что я русский и нахожусь в Америке в командировке. Она кивает и говорит: «Ой, первый раз живых русских вижу».
А я про себя думаю, что если сейчас от денег не избавлюсь и пиджак не сниму, то она еще и мертвых русских увидит.
И тут она с улыбочкой просит меня показать ей два документа, удостоверяющих личность.
— Какие два документа? У меня только паспорт.
— Нам нужен еще какой-нибудь документ. Права, например, — продолжая улыбаться, втолковывает мне она.
— Да нет у меня прав… Ничего нету кроме паспорта.
— Ой, тогда мы не можем Вам счет открыть, — разводит она руками. – У нас правило требовать два документа.
От одной мысли, что мне придется еще какое-то время ходить в пиджаке, стало мне нехорошо.
— Ну, — думаю. — Была — не была. И выхватываю из широких штанин второй паспорт — МИДовский.
— Вот, — говорю. — Нашелся второй документ.
Она смотрит — еще один паспорт. Ее лицо вытягивается, и она медленно начинает читать. Тут ее лицо вытягивается еще больше — видно, дочитала до конца и поняла, что фамилия во втором паспорте вроде похожа, но другая. И чувствую, что рука ее тянется к телефону — в ФБР звонить.
— Э, — говорю. — Погоди волноваться. Это у нас у русских обычай такой — несколько паспортов иметь. Вот смотри! — и выхватываю наш внутренний российский паспорт.
— Видишь, — говорю. — Этот паспорт для внутренних поездок по России. Тут кириллицей написано. А этот паспорт (тычу в ОВИРовский) для поездок во франкоязычные страны. Тут все по-французски написано. А вот этот (указываю на МИДовский) для поездок в англоязычные страны. Тут все по-английски. И поэтому, транскрипции разные.
То ли я очень уверенно говорил, то ли еще что. Но она немного успокоилась и открыла мне счет.
Но тут ее ждал еще один удар — я достал свои пачки долларов. По ее глазам я понял, что ей ни разу в жизни не доводилось видеть столько наличных денег, принятых от одного клиента. Как я уже говорил, это отделение банка было маленькое, и потом я частенько видел, как местные жители заскакивали туда, чтобы снять со счета двадцатку-другую. А тут тысячи. Позвала она напарницу, и вместе они мои деньги пересчитали, проверили на подлинность и оприходовали. Слава богу, что в ФБР звонить не стали, хотя заметно было, что хочется.
