Убыточный комбинат, который очень хотят продать. Появляется выгодный покупатель. Помимо целого комплекса мероприятий, необходимых для обеспечения сделки, нужна еще и такая фигня, как — ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ.
…Копытить пришлось всем. Сам Главный поехал в составе инвентаризационной комиссии. Вообщем, работа — есть работа.
…Мне, за мою любовь ко всяким сложным (и не очень) механизмам, достался самый ответственный участок — мясоперерабатывающий цех. Комбинат, собственно, был как раз по этой части. В смысле — мясопереработки.
Только стоял долго…
Цех. Агрегаты. Портянка, полученная в бухгалтерии, и — кацо (вылетый Мимино, то есть Кикабидзе в молодости!), в качестве МОТ — Материально Ответственного Товарища.
…Движемся по безжизненному цеху. Я перманентно тыкаю в портянку и говорю: -А где — ЭТО? — задача кацо — показать ЭТО. Но очень скоро он понимает, что я не шарю в оценке пригодности тех, или иных станков. Тем
более, что принять решение об их дальнейшей работоспособности сложно — в цеху нет электричества, и потому проверить ничего нельзя даже на предмет «вкл/выкл». Кацо — расслабляется. Моя задача — переломить ситуацию. Подходим к одному из самых навороченных агрегатов с ЧПУ:
КАЦО: — А вот… то, что ви искали…
Я: — Вижу… (и вместо обычной галочки, которую ставил до сих пор, ставлю крестик, предварительно «внимательно» осмотрев станок);
К: — Дарагой, зачэм такой знак ставиш, слюшай?! — подозрительно.
Я (уходя от прямого ответа, но — с горечью и укором в голосе): — Работа такая!
К: — Э, слюшай, пачему?!
Я (не увидев набалдашника на одной ручке, но не акцентируя на этом внимания): — Потому что — не укомплектован.
И тут происходит то, чего я никак не ожидал:
К (обиженно): — Вай, слюшай, зачэм гавариш так?! (заговорщицкий тон, указательный палец поднят вверх): — Специално снял! Чтобы нэ украли!
Щас принэсу, падажди, дарагой!! — и с этими словами исчезает в недрах цеха, побрякивая ключами.
…Томлюсь в полумраке. Думаю — Господи, если он щас притащит чертов набалдашник, мне придется поверить в его кристальную честность без дальнейшей ревизии — она просто не будет иметь никакого смысла…
По звукам, доносящимся с другого конца цеха и тихому матерку, ясно, что мой кавказский друг прет что-то весьма увесистое. Интересно. Теперь представьте себе мое подавленное изумление, когда передо мной, со
словами:
— Вот — бабин, вот — четыре крепежа сталной, вот — регулировочный винта, да? Сматри пожалуста, дарагой! Уф! — выкладывается чугунная «бабин» диаметром где-то сантиметров 70, которая крепится где-то в недрах
могучего станка, и все ее дополнительные дивайсы. Еле сдержав изумление, я делаю «сурово брови он насупил», и супротив станка в своем списке пытаюсь поставить галку, но лист в неудобном положении дергается, и получается такая замысловатая закорючка. Кацо, однако, совершенно по другому это воспринял — с неподдельным уважением ко мне в глазах и искренним состраданием к самому себе он восклицает:
— Вай! Слюшай, зачэм опять крючка ставиш, а?! Такой малэнкий рэзиновый втулка быль! Двэ! Под полка закатился! Щас принэсу, просто в рука не влэзла, да?! — и -исчезает, сыпя на родном языке шепотом проклятия…
Вообщем, дальше все шло ровно. Кацо стал гораздо более критичен в оценке техники, сам показывал разукомплектованные «места», и т. д. Но одна штука заставила поволноваться и его, и, сначала, меня. Дело в том, что в моем списке, где-то в середине, значилось таинственное:
«Центрифугидляпопертушь — 1 шт. — ХХХХХХХ рублей». Штука выделялась довольно значительной остаточной стоимостью, но, поскольку я боялся попалиться (вдруг я стою с ней рядом?!), я предпочел оставить это на потом. И вот, когда под философские рассуждения моего Мимино о бренности
всего земного, особенно — их комбината, мы уже выходили из цеха, я ткнул пальцем в список, и небрежно спросил — А эта херня где? Че то я — пропустил, чтоль?
Кацо долго шевелил губами над бумажным листом, проводя морфологический разбор бухгалтерских скрижалей. Затем поднял на меня глаза, и на его лице отразился вихрь проносящихся в голове мыслей, итог которых был прост: «Если уж я не знаю, что эт такое, значит, точно — спиздили! ».
И потому со всей страстью южного мужчины он пустился убеждать меня:
— А это, слюшай, дарагой, еще в 1998 списали, да?! На металлолом, да?
Очэн балшой был — ни хрэна не работал!
— В бухгалтерии списание сактировано? — строгим голосом.
— Вах! Канешна, дарагой! Канешна! У них вся — сактирована…
— Ладно. Тогда пошли в бухгалтерию, все проверим и отдадим результаты нашим.
— Канешна, дарагой! — уверенной иноходью поскакал он в сторону административного здания, видимо, надеясь, что раз уж спиздили без него, то уж без него и додумались оформить это по бумагам.
Лично мне не давало покоя название этого агрегата. На прямо поставленный вопрос дивы в бухгалтерии занялись тем же, чем и кацо 15 минут назад — морфологическим разбором. И вдруг одна, самая пожилая, со словами: «Бля, да это — Танька, сучка! » — метнулась к доисторическим шкафчикам, предназначенным для хранения картотеки, и вытащила оттуда карточку, на которой черным по русскому было написано: «Центрифуги для отжима пера с тушки птицы»! (Бойся, Гадкий, этого устройства!). «Это она, зараза, сократила так! » — ну, собственно, картинка прояснилась: Некая Танька, заебавшись переписывать всю эту шнягу еще в советские времена, попросту сократила так, как ей показалось приемлемым. В дальнейшем, при многократном переписывании незнакомыми с тайным смыслом Танькиной клинописи людьми, в замечательную аббревиатуру добавились новые буквы.
Ну а поскольку никого эти «центрифугадли» всерьез не интересовали, то никто и не чесался…
Самое же веселое было то, что энти самые центрифуги никто не списывал.
Их просто сдвинули в неработающую морозильную камеру и заперли на висячий замок. Давно. А кацо об этом и не знал ни хуя, хотя числились они на его подотчете…))
Кстати, он радовался их обнаружению, как бедуин — белой женщине, хотя непонятно было, чем вызвана эта радость: возможностью еще что-то украсть с не украденного, или еще чем-либо…))
о….уенная история!!!!!!!!!!!!!!!!!